Солнце било в глаза. Пользуясь тем, что новый классный руководитель задержался в коридоре перемолвиться с коллегой, крепко сбитый парень, занявший "камчатку", встал на стул, дотянулся до верхней половины окна и открыл форточку. В класс хлынул тёплый, пахнущий пылью и листвой летний воздух. Рыжая девушка, наблюдавшая целый новый мир, что отражался в оконном стекле, украдкой вздохнула. Что-то внутри трепетало, но необычайное возбуждение, охватившее всё её существо, не находило выхода. Класс расселся по своим местам и в целом сохранял тишину и спокойствие, шёпотом переговаривались случайные соседи по парте. Рыжей повезло занять место, на которое она положила глаз, - ряд у окна, вторая парта, левая половина. Справа сидела темноволосая девочка, и она, рыжая могла сказать с уверенностью, нервничала не меньше.
В Канаде начинался новый учебный год. У Франки Дескали начиналась новая жизнь. Когда прошлой зимой дядя Джоио - ненамного старше её самой, так ей казалось, - предложил перевезти всю семью из маленького южного городка в страну огромных возможностей, думала ли она, что придётся оставить их милый домик ради чего-то неизвестного и пока не любимого? Думала ли она, что будет так взволнована, что не сможет найти в себе сил повернуться к соседке по парте или оторвать взгляд от школьного двора, опустевшего, но словно хранящего память о гомонящей толпе молодых людей, радостных вскриках, объятиях?
Никак нет.
Дверь щёлкнула, затворяясь. Франка вздрогнула, отвернулась от окна. Новый классный руководитель - молодой, лет тридцати с небольшим - оглядел класс, хлопнул в ладоши, вышел к середине доски и широко задорно улыбнулся.
- So, - весело начал он. Рыжей пришлось быстро собирать мысли в кучку, чтобы быть способной понимать английскую речь. Она ещё не привыкла к жизни за границей.
- ...и давайте сделаем этот год интересным!
Франка моргнула. Её, как и всю женскую часть класса, очаровал новый классрук. (Впрочем, мальчишки тоже явно отнеслись к нему с одобрением.) Тем обиднее (и смущающе) было пропустить его имя. Девушка глянула на соседку по парте. Та выглядела очень спокойно, но пальцы, сцепленные в замок, были напряжены. Франка немного наклонилась к ней.
- Прости, - шепнула она, - я не услышала, как его зовут?
Темноволосая соседка частично повернулась к ней. Глаза у неё были просто огромные.
- Мистер Колвин, - таким же шёпотом ответила она. Франка благодарно кивнула и неожиданно для себя улыбнулась. Первый контакт состоялся успешно, и её душа наполнилась радостным предчувствием.

Кто-то мог бы не согласиться, что с четвёртой парты среднего ряда открывается отличный вид на класс. Имрам сел бы и дальше, коли злачные места не заняли бы любители побездельничать. Сам парень был не из них; у него было хорошее зрение и нежелание сильно светиться в первых рядах, также он предпочитал обозревать, а не быть обозреваемым. К его удовольствию, в классе, где никто, по-видимому, никого не знал, было не так уж много недоверчивых переглядок и взаимного молчаливого осуждения. Не было "я тебя не знаю, но уже не люблю" - в Праге Имрам часто видел такое. Возможно, дело было как раз в некоторой общей робости: несмотря на активность отдельных личностей, никто из класса не выделялся слишком сильно. И одновременно выделялись все.
Да, Имрам был, пожалуй, доволен.
Увенчал его новый класс мистер Колвин - этот мужчина говорил живо, но чётко, имел выразительную мимику и жесты, а также приятные манеры. С него началась цепочка первых впечатлений, так что парень весь обратился во внимание, о чём не могла сказать его довольно расслабленная поза. Подходил к концу правый ряд, когда поднялась невысокая девушка с выбеленными волосами и поразительно бесстрастным лицом. Пенелопа Айвз, Мичиган, Соединённые Штаты, представилась она. Пятнадцать лет. Предпочитает быть названной по фамилии. Ограничившись этой информацией, Пенелопа вернулась на своё место, сопровождаемая ставшими привычными аплодисментами.
Средний ряд начался с очень низкого парня с приятными чертами лица и манерами слегка суетливого джентльмена. Чего Имрам совершенно не ожидал, так это того, что паренёк представится "Дэниэлом Уэрбицки", - Даня Вербицкий, перевёл про себя Имрам, был из Москвы. Раньше учился в классе с математическим профилем, но, по собственному искреннему утверждению (высказанному с обезоруживающей улыбкой), ещё не знал, что делать с этой жизнью. Как и другие, он нервничал, будто бы слегка заикался, но выдавала его не речь, на удивление непринуждённая, а бегающие по классу глаза и подрагивающие руки.
Не успел Имрам толком опомниться, очередь добежала и до него. Впрочем, парень не заставил себя ждать, легко поднявшись с места.
- Меня зовут Имрам Урбанек, - сообщил он и наблюдал, как лица присутствующих слегка вытянулись от его славянского акцента. Он свободно говорил по-английски, но над произношением не трудился, справедливо полагая, что в этом его своеобразное обаяние, а кроме того, и так поймут. - Пишется "Джимрэм", но я буду вам очень благодарен, если вы не будете называть меня Джимом. Я из Праги, Чехия, изучал историю. Думаю стать архитектором. Очень рад с вами всеми познакомиться.
Он доброжелательно усмехнулся классу и вернулся на своё место, думая о том, что дома его ласково называли Имрамек. Здесь на это рассчитывать вряд ли приходилось. А впрочем - он улыбнулся и выкинул это из головы.
С левого ряда поднялась темноволосая и голубоглазая девочка. В отличие от большинства, она говорила без малейшего акцента, довольно тихо, но спокойно. Представилась французским именем - Шанталь Дален (её безупречное произношение распространялось не только на английский язык); оказалось, она приехала из французской провинции Канады. Изучала в основном языки и литературу - Имрам мог сразу сказать, что она скромничает, и явно шарит в математике и химии не хуже. Парту с Шанталь делила рыжеволосая итальянка, не сумевшая придумать себе особый талант и вызвавшая дружелюбные смешки по всему классу ("И я, ну... умею рисовать хной пингвинов. И дельфинов. Ну и ещё... разное").
Представления потихоньку подходили к концу, и чех готовился к следующей закономерной стадии первого классного часа.

Кон небрежно взвалил собственную худощавую тушку на стул предпоследней парты крайнего от окна ряда, подальше от солнца. Оно так надоело ему за лето, которое они с братом провели в аду на Земле (Соединённые Штаты Америки, штат Техас, Остин; заглядывайте, как будет время). Канада, родная Канада, встретила их не лучше: изнуряющей духотой, сухим ветром и новой школой. Он лениво заправил светлую прядку за ухо и проследил взглядом за своей тёмноволосой копией. Джаспер сел позади него, не спросив никакого разрешения у девушки, которая занимала левую часть парты. Он ожидал уже привычного удивления, которое проскальзывало во взгляде каждого, кто видел их впервые, но девушка даже не обернулась посмотреть на своего соседа. Джас тихо поприветствовал её, привлекая внимание. «Как это на тебя похоже», - без упрека подумал Конрад, отвернувшись от брата и развалившись на столе. Они всегда садились неподалёку друг от друга, но редко вместе, чтобы не путать лишний раз преподавателей. За восемь лет это стало уже привычкой.
Минут через десять в класс зашёл курчавый темнокожий паренёк и подсел к нему, тут же заметив необычайное сходство братьев. Среагировал только Джаспер, понимающе улыбнувшись и бросив что-то вроде «скоро привыкнешь». Конрад тихо посапывал, зарывшись лицом в мягкую ткань рюкзака. До звонка оставалось пятнадцать минут.
После появления мистера Колвина процесс пошёл. Брат тыкнул Кона в левую лопатку острым концом ручки, чтобы тот оторвал лицо от сумки и сделал заинтересованный вид. Кон тихо ойкнул, но сделал. И только тогда понял, что они, скорее всего, единственные в этой комнате, кто не нервничал. Ведь они знали хотя бы друг друга. После пяти минут вступительной речи, им всем предложили представиться. Начался ещё один утомительный процесс. Народу было много, все разношерстые и испуганные, как маленькие котятки. Они с Джаспером одновременно вздохнули – а Кон вдобавок подпер подбородок ладонями, – ожидая своей очереди и вряд ли запоминая что-то, кроме имени.
– Привет. Меня зовут Конрад Уайт. Я шарю в биологии и люблю попкорн. Кто понял связь, тот молодец. Вон там сидит мой брат-близнец, подробности спрашивайте у него.
И все как один повернулись туда, куда мальчишка указал, а он, кивнув мистеру Колвину, молча вернулся на свое место. Настала очередь Джаспера.
– Кон немножко отбитый, не обращайте внимания. Как-то раз он сдавал за меня экзамены, но лучше бы не сдавал… Собственно, меня зовут Джаспер, четырнадцать лет. В средней школе я занимался в театральном кружке. Я считаю себя открытым и дружелюбным человеком, и волосы – не единственная причина, по которой нас с братом сложно спутать. Приятно познакомиться.
Когда Джас проходил к своему столу, они обменялись по-семейному мягкими полуулыбками. И спустя вечность перекличка была почти завершена. Джаспер жужжал над ухом с новоиспечённым темнокожим приятелем по имени Пак, а Кон мысленно подмечал для себя интересных людей: Имрам, русский, рыжая девчонка у окна и ещё одна за первой партой центрального ряда (кажется, Мили?). Год действительно обещал быть интересным…
– А теперь нам нужно выбрать старосту, – Джаспер постучал по его плечу, призывая повернуться, и воодушевленно предложил несколько кандидатур, как только он это сделал. – Кто-нибудь отметил для себя кандидата на столь ответственную должность? – в кабинете воцарилась почти гробовая тишина. Конрад внимательно посмотрел на брата, потом на класс, и поднял руку.
– Шанталь идеально справится с этой ролью. Два голоса в пользу Дален, сэр.
Тут дверь в кабинет тихонько отворилась.
– Извиняюсь за опоздание, мистер Колвин! Эти электрички так странно работают… я могу?... – миниатюрная девочка топталась на пороге, бормоча что-то, что до последних парт не доходило. Конрад переглянулся с соседом и пожал плечами.
– Да, конечно, проходи. К сожалению, мы только что закончили знакомиться, но, я думаю, тебе не составит особого труда наверстать упущенное. Скажи несколько слов о себе и займи свободное место.
– Добрый день, я Одри Даглас, мне не так давно исполнилось пятнадцать. Год назад я переехала сюда из Сан-Диего вместе с родителями. Мне нравится здесь, но иногда я скучаю по теплу Калифорнии. Мне хорошо дается игра на кларнете. На самом деле, я… я очень не люблю опаздывать. И всё это очень неловко, – здесь она немного замялась, улыбнувшись и заправив за ухо выбившуюся прядку медно-русых волос. – Надеюсь, это знакомство вскоре станет взаимным.
Ребята похлопали, и Одри торопливо, придерживая одной рукой рюкзак на плече, направилась к последнему месту второго ряда. Конрад успел про себя подметить, что у неё красивые ноги. Особенно в узких джинсах.
Будто бы спрятавшись за Имрамом, девушка немного расслабилась и, сцепив пальцы в замок, внимательно смотрела на преподавателя.
– А теперь вернемся к вопросу о старосте класса.

Дэниэл Уэрбицки - почему "уэ", ругал он себя, когда там буква V! - или, как мы дальше будем его называть, Даня Вербицкий подавлял где-то семьдесят процентов порывов обернуться назад. И всё равно казалось, что он постоянно вертится на стуле, что, впрочем, было оправданно. Как иначе он смог бы уделить внимание кандидатам в ответственные лица и просто высказывающим своё мнение? Хоть Даня и скучал по своему классу, и по Москве - и успел понять это за три месяца пребывания в Канаде, - новый класс ему скорее нравился. Конечно, он чувствовал себя отчуждённым. Одиноким. Неуверенным. Но хорошо знал, что это вскоре пройдёт, и потому старался не придавать этому значения.
Ах да, и мистер Колвин. Классный руководитель - десять из десяти.
Даня сел прямо, поднял глаза на учителя, стоявшего прямо перед ним. Затем поднял руку и, не удержавшись, быстро оглянулся. Поймал взгляд высокого чеха с третьей парты и невольно заметил, что у того дрожат губы, словно бы пражанин подавлял улыбку. Вербицкий уже оборачивался назад, к мистеру Колвину, когда понял, что и сам широко улыбается.
- Да?
- В моей старой школе в такое играли. Называется "Король". Сделаем жребий... - Даня описал правила настолько кратко и ясно, насколько было возможно. Вряд ли нашлась бы интернациональная игра, с которой все присутствующие были знакомы. Кроме бутылочки, разве что.
- И ещё, - под конец своей речи Вербицкий снова развернулся с чувством глубокого самоудовлетворения, - давайте расчистим класс. Сдвинем парты к стенам, а стулья поставим в круг, чтобы все видели всех.
- Что скажете? - обратился мистер Колвин к классу.
- Я за, - живо отозвался чех. - И дважды за то, чтобы расчистить класс. А потом можем пойти на улицу и заняться чем-нибудь активным и командным.
К последнему предложению класс отнёсся очевидно положительно. Погода на улице радовала не только глаз, но и все прочие части тела. Даня и сам поддерживал идею поиграть на улице - в футбол, например, вернее, соккер, как здесь его называют, и всё же его царапнула досада на себя за то, что ему это не пришло в голову.
- Ну, во двор мы пока пойти не можем, - заметил классрук. - У старших классов занятия.
- Я тоже за, - неожиданно сказала свежевыбранная староста. Её спокойствие не только импонировало Дане, но и словно распространялось на него. - Хорошая игра, чтобы познакомиться.
"Никакого преднамеренного насилия, следовательно, никаких неразрешимых конфликтов. Всё случайно", - думала она. Шанталь взглянула на копию списка, полученного от мистера Колвина, затем - на русского со сложной фамилией, поймала его взгляд - немного поднятые брови - и, помедлив, улыбнулась.

t i m e s k i p