В темноте комнаты пятнами - два белка больших глаз. Стая спит шумно, можно по звуку определить, кто в своей кровати и видит пятнадцатый сон и даже какими красками эти сны расписаны. Фанта закутан в дырявое и плешивое одеяло, доставшееся ему по праву новичка, по нос, наружу торчит копна тёмных волос и широко распахнутые гляделки. Он единственный в комнате, от кого не доносится ни шороха. Ему так холодно, что даже дрожать нет сил. Кто-то оставил окно открытым на ночь, ведь столько народу может запросто выдышать весь кислород за пару часов, так и задохнуться недолго. А у Фанты есть право на худшее одеяло в комнате, но нет права закрыть окно. Поэтому он просто смотрит, запрокинув голову.
Окна Жёлтой комнаты выходят на свалку ржавого металлолома. Фанта слабо надеется, что это поможет ему увидеть первое просветление на небе; с его нижней кровати через деревянные прутья спинки ему видна только чёрная ночь, затем, когда у мальчика уже затекает шея от попыток неотрывно глядеть в окно, тёмная, опасная синева (в такое время Дом затихает, ложатся отъявленные тусовщики и авантюристы, и происходят только самые важные и потому страшные события, определяющие будущий день), затем, наконец, лёгкий бледный налёт. Дождавшись его, Фанта стекает с кровати, пытаясь как можно дольше остаться под одеялом. От соприкосновения голой кожи с воздухом его прошибает трясучка; мурашки, кажется, в общей массе превосходят остальное его тело. Нашарив в изножье, куда во время сна не дотягиваются его ноги, свитер, он не без труда натягивает его на себя и тихо пыхтит, медленно согреваясь.
Носить сей предмет одежды Фанта позволяет себе только в дневное время. В мягком, как ь, тёплом, как объятия, и резко пахнущем дымом, искрами и сухим деревом свитере он чувствует себя королём, владеющим всеми сокровищами мира. Даже короли снимают свои мантии на ночь. Кроме того, уже через пару дней песочные рукава, в которых мальчик часто прятал лицо, вытирался ими, в общем, проявлял всяческую небрежность, приобрели мерзкий замызганный цвет и покрылись пятнами разнообразного происхождения. А пока Фанта не располагает хоть сколько-нибудь обширным гардеробом, стоит поберечь имеющееся.
Он теребит подол свитера, на котором гладью вышиты бессмысленные голубые зигзаги. Они же красуются на вороте, придавая свитеру милый вид, однако вкусом тут и не пахнет. Фанта почти перестаёт дрожать и натягивает на себя шорты, сделанные из обрезанных джинсов, затем суёт ноги в кеды и быстро шнурует их. Для него день начался, как только его голова пролезла через ворот, а до уроков ещё масса времени. Он почти не спал, но не чувствует никакой сонливости, напротив, энергия в нём, идущая на поддержание тепла, постепенно разгорается и разливается по конечностям. Фанта покидает Жёлтую комнату и отправляется искать следы событий, которые должны были произойти не раньше часа назад.
Дверь открывается без скрипа, под напором сквозняка. Здесь, в коридоре, теплее, но все звуки комнаты слышны так же отчётливо, если (что? как?) не громче. Слух Фанты отсеивает их без труда, и тогда остаются чьи-то мягкие, крадущиеся шаги и непонятное шуршание, источник которого мальчик не может вычленить сразу. Но факт присутствия в коридоре кого-то ещё заставляет его инстинктивно затаиться, съёжиться, вплющиться в стену как можно сильнее. Потом он видит и понимает: некто, такой же жаворонок, как он, ведёт рукой по стене, вдумчиво и ласково, от того и шорох. Фанта всматривается в фигуру (темнота коридора не способствует идентификации незнакомцев), ощущает сомнение в том, что здесь причастны великие дела, но почти машинально, неосознанно следует за ней на расстоянии. Не то чтобы у него был выбор. Куда ведут - туда и идёт, а утренний пришелец в безлюдном коридоре определённо ведущее явление.
Фанта подстраивается под напряжение другого: шаги бесшумны, внимание обострено, все органы чувств на полную мощность. Но если объект преследования весь обратился в слух, то преследователь - в обоняние. Он неосторожно сокращает расстояние между ними, и в нос ему практически бьёт знакомый шлейф. Фанта не сразу понимает, почему уже столь привычный и по определённым причинам любимый запах резко усиливается; мальчик даже поднимает ворот свитера, чтобы принюхаться: нет, его запах ещё силён, но уже теряется и не воспринимается обонянием, как что-то отделимое от него самого. Фанта втягивает в лёгкие воздух, вдумчиво пропускает его через рецепторы. Запах тела и костра, но на этот раз живой и горячий (хотя запах не может быть горячим, да и живым тоже).
Путешествие по коридору постепенно приобретает смысл. Следуя за предположительным хозяином свитера - уже его, Фанты, свитера, но эта мысль как-то проходит мимо него, - мальчик всё меньше думает "предположительный". Кроме того, он понимает по настороженной спине другого, что не сможет оставаться незамеченным сколько-либо долго. Ему нужно подойти ближе, чтобы убедиться, но тогда придётся гарантированно раскрыть себя.
Фанта не может найти ни одной, даже неубедительной причины, почему он действует скрытно.
Вообще-то, в последнее время его частенько бьют свои же состайники, но кое-кто говорит, что это скоро кончится.
Вообще-то, он не боится смотреть людям в лицо. Он предпочитает это делать, пока не чувствует угрозы. Он прислушивается к себе - и нет, какая угроза, ты о чём вообще? Тебе от этого парня достался свитер. Если ты - король, то он, пожалуй, сам бог.
Фанта срывается на бег, его кеды издают грохот. До того, как ему врежут и, вероятно, сломают нос, он успевает уткнуться в чью-то тёплую спину и рвано вдохнуть. Фанта улыбается так, что сейчас рот себе порвёт, потом высоко хихикает от радости и лишь потом находит в себе силы заткнуться, пока его положение в Доме не стало ещё печальнее.
"Нашёлся".

Тепло у него отнимают почти сразу, вырывают из объятий характерным грубым движением "отдай сюда". Потом перехватывают его собственные руки и куда-то тащат, а Фанта покорно переставляет ноги. Не то чтобы происходило что-то сильно непривычное для него, но он всё-таки растерян и пытается не споткнуться, а потом его просто швыряют об стену, и завертевшийся мир останавливается. Фанта со всей дури бьётся затылком об угловатые надписи (возможно, за стеной кто-то вздрагивает от звонкого звука), и глаза, кажется, меняются местами. Во всяком случае каждый из них - глаз - чувствует себя удивлённым и не узнаёт ракурс. Фанта жмурится, боль прошивает череп насквозь, но веки снаружи жжёт чужой взгляд, и мальчик снова распахивает глаза.
Худой, тёмно-рыжий, нервный и до умопомрачения веснушчатый парнишка пилит его взглядом. Фанта бессмысленно пялится в ответ, вовсю пуча глазёнки, стараясь не моргать и не выдавать того факта, что фокусироваться на объектах сейчас вызывает у него трудности. Кажется, что бывший обладатель свитера зол, но не на него, Фанту, лично, а просто на неожиданного нарушителя спокойствия. Фанта это понимает. Фанта чувствителен к таким вещам, но дальше этого его проницательность не распространяется. Он неосознанно задерживает дыхание, пока ощущает чужую руку почти у своего горла. Но стоит ей убраться, а пока ещё не знакомому мальчику отвернуться, Фанта съезжает спиной по стене, хватается обеими руками за затылок, жмурится и скулит. Лобные доли пульсируют вспышками боли, на внутренней стороне век пляшут всполохи пламени. Будучи не в состоянии прекратить этот карнавал, Фанта ждёт, пока он утихнет сам, а затем поднимает голову. В его глазах стоят невольные слёзы, но сам он улыбается широко и застенчиво (что? как?) - особый талант - и смотрит на рыжего с восторгом и лёгким опасением, что он, Фанта, мог навлечь на себя ненависть своим "эффектным" появлением.
Они сидят так, что их головы практически на одном уровне. Лохматого новичка ни о чём не спрашивали, поэтому он тоже молчит, смакуя мысль о том, что волшебный источник всех доступных ему сейчас благ наконец найден. Рыжий божок тем временем царапает стену карандашом, а затем вдруг кидает взгляд на Фанту. Тот совершенно не ожидает внимания к себе, поэтому до него с большим опозданием доходит, что голубой след на стене может сложиться в надпись. И он тут же кидается посмотреть, подползает к веснушчатому пареньку на коленях, вытирая уже далеко не песочными рукавами пол. Упирается пальцем в строчку.
Грязно-голубые буквы присоединяются к дьявольским танцам в его голове.

"- Ты, дубина, читай же!
Он моргает, сосредотачивается на букваре и послушно ведёт пальцем по строке. Где-то внутри него сидит маленькое упрямое существо, которое хочет сделать это, несмотря ни на что. К сожалению, сам он знает, что ничего из этого не выйдет.
- Неуч!
Ему прилетает тяжёлый пинок в бок, и он летит со стула. Букварь падает сверху, аккурат корешком в лоб. Он догадывается, что это не досадное невезение, но ничего не говорит. Он не хочет ссориться со своим старшим братом. Единственным. Он так долго ждал его, что, когда тот наконец появился в его жизни, это было бы непростительной неблагодарностью... Он лёжа поднимает букварь и читает первую строку:
- В чи-с-то-м по-ле в бе-ло-м по-ле...
И ощущает страшное, растущее внутри. Словно все проглоченные семечки решили прорасти одновременно и поглотить его. Он торопится прочесть, но не успевает и больше не слышит, кем его называет старший брат. Его живот превратился в дерево. Его руки превратились в дерево. Его горло тоже превратилось в дерево, мёртвое и бесполезное. Из скрючившихся пальцев выпадает яркая книга, а сказочка превращается в пену на губах.
Он хрипит и бьётся."

По лицу бегут капли. Фанта вытирается неловким движением - пот. Буквы, порождения Сатаны, никак не хотят складываться, но мальчик ловит их, выстраивает в шеренги, велит им раздеться и сжигает все ненужные ассоциации. Теперь они стоят перед ним голые, только буквы и больше ничего. Фанта проходит вдоль ряда и сковывает их длинной и тяжёлой цепью, как рабов. Ему претит так поступать, и он почти плачет внутри себя от осознания собственной жестокости, но всё равно взмахивает кнутом, и -
"не делай так, мышонок, останешься без зубов".
С облегчением выгоняя рабов из своей головы, Фанта снова радостно улыбается, но его губы дрожат от перенапряжения.
- Прости, извини меня, я ничего плохого не хотел сделать,- тараторит он. - Я искал тебя, искал несколько дней и вот нашёл, и хотел убедиться в том, что нашёл именно тебя, и да.
Он пыхтит и собирается с мыслями. Свитер, в который закутано его тельце, отгоняет пелену перед внутренним взором.
- Мне вот твой свитер достался, - Фанта дёргает подол застенчивым жестом, но его сияющим выражением лица можно товары для детей рекламировать. - Он меня спас, - признаётся мальчик. - Спасибо тебе за него огроменнющее!
Нашёлся. Сказал. И всё за одно утро. Может, не так уж здесь, в Доме, и плохо. Даже если здесь нет никаких старших братьев.

От рыжего божка - никакой выразительной реакции. На каждый десяток слов Фанты, прущих из него, как газики из бутылки с напитком-тёзкой, приходится один жест веснушчатого паренька. Новичка это совершенно не смущает, он разглядывает собеседника сначала украдкой, потом, пользуясь его равнодушием, - в открытую. Изучает его на предмет эмоциональных проявлений, но внимание быстро рассеивается. Фанта пока не умеет думать "У него приподнята бровь, следовательно, он не знает, чего от меня ожидать, он насторожен и предоставляет мне право произвести впечатление", его мысли ближе к "Ух ты, мне надо несколько жизней прожить под неугасимым солнцем, чтобы заиметь хотя бы треть этих веснушек". И всё же, несмотря на огромный путь, который предстояло проделать мальчику, чтобы хотя бы приблизиться к другому, по крайней мере, он не чувствовал злобного встречного ветра. Только запах - и он звал, вёл его вперёд. Чёртово стечение обстоятельств; Фанта никогда не выделял запах костра среди других волнующих ароматов мира, все они были для него опорными ориентирами в жизни, и лишь случай изменил это. Он радуется, думая, что, если его не оттолкнули грубо, значит, есть там эта тропинка. Значит, по ней можно пройти.
Рыжий прерывает короткий зрительный контакт и поворачивается к стене, поднимает карандаш. Фанта смотрит на его тёмные губы. Они двигаются, видимо, бессознательно, но мальчик ждёт слов - и не видит никаких их признаков, ни форм, ни намёков. Немой? Вопрос повисает над его головой, превращаясь в живом воображении Фанты в загадку, маленькую, но интригующую тайну. Но на игру с ней не остаётся времени: следующая реплика божка готова. Фанта снова подаётся вперёд, снова тянет палец, цепляясь им за символы, как страховочным карабином.
"Ты не говоришь словами, да? Но раз ты всё-таки говоришь, теперь уже мне надо постараться, чтобы услышать".
Мальчик закусывает губу до боли, чтобы сосредоточиться. Больше всего он боится, что не успеет заметить и остановить прорастающие побеги. Тяжёлый вдох вырывается из него, и начинается погоня за буквами по фантасмагорическим лабиринтам. Там такие живут чудовища, Минотавр нервно курит в сторонке. Там по стенам такие змеятся надписи, лучшим художникам Дома и не снилось. Фанта весь дрожит, но преследует чёртовы закорючки, пытаясь не потерять ощущение реальности.
Движение со стороны отвлекает его. Лабиринт растворяется с тихим шипением, Фанта останавливается на середине фразы и не успевает поймать разбегающиеся буквы начала. Блин. Придётся начинать сначала. Расстроенный, он всё же косит глазом вниз и тупит на непонятный угловатый рисунок. Просто несколько линий, напоминающие о тайных обществах и сектах. Мальчик растерянно моргает, потом догадывается ассоциативно благодаря голубому цвету - зигзаги, такие же, как на свитере. Уже прочитанные буквы возвращаются на свои места: первое слово было "зигзаги". Фанта улыбается и перемещает палец от надписи к рисунку, гладит его.
- Не нравятся? Они нелепые какие-то, но я к ним уже привык, - он не может заставить себя опустить уголки рта, не хочет и не пытается. Ему даже мысль такая в голову не приходит. Он роняет руку на колени, затем поворачивается к рыжему и заглядывает ему в глаза снизу вверх. Выражение того нечитаемо, но Фанта и не ставит такой цели. С чтением у него вообще проблемы. Вместо этого он предлагает себя.
- А как... тебя называют? - этот вопрос родился и вырос на детских площадках там, в наружности. Фанта недавно оттуда, уже многое успел растерять, но это - сознательно сохранил и пользуется с любовью. А "называют" вместо "зовут" - потому что он, хоть и отбросил за ненужностью своё первое имя, забыть его ещё не успел. - Я Фанта, - продолжает он бодро, - из Жёлтой комнаты. Новичок.