"Раз уж в этой истории мне выпала честь открывать парад, я и начну поучительный рассказ о том, где искать смысл, если смысла нет. Не думайте, что это будет звучать, как пособие для начинающих искателей смысла. Нет, я всего лишь последовательно, шаг за шагом, перескажу то, что случилось со мной и с остальными ребятами; а уж какой вывод из этого делать, решайте сами, потому что, честно сказать, я так и не придумала торжественную фразу о морали, которую мои внуки потом выбьют на надгробном камне.
В общем, всё началось летом...

...Казалось бы, чем должен заниматься студент в первый день второго месяца лета? Ну уж точно не учиться, даже если это вторник. Преподаватель университета в Ноусенсе, миниатюрная женщина в круглых очках, с острыми чертами лица и лукавыми глазами, прекрасно это понимала. Когда вся группа готова была уже на руках её носить за освобождение от пар, профессор Чемберс вывалила на своих студентов "отличную новость": у ректората была запланирована обязательная экскурсия по НХГ (она же Национальная Художественная Галерея). Однако же вся группа в одну экскурсию не поместится, поэтому первая половина по списку отправится на освоение культурных просторов первого числа, а вторая - соответственно, второго. И да, господа студенты, всё уже оплачено, не отвертеться. Кто не придёт - вычтем стоимость билета из стипендии. Улыбаемся, господа!
Фамилия "Казадеи" писалась через "си". Именно поэтому в это прекрасное солнечное утро Люси спешила в Галерею, как будто там бесплатно раздавали мороженое. Без скейта ей бы точно не успеть; к счастью, девушка отлично знала, как можно срезать, чтобы ещё и сделать вид, как будто она проснулась не десять минут назад. Поэтому к ступенькам Люси подъехала с уверенной и бодрой миной. Никого из тех, кто встретил её хмурыми взглядами, пробивающимися из-за мешков под глазами, эта мина не обманула; все знали, что удачливая зараза Казадеи просто-напросто живёт в одном квартале отсюда. Энергичная профессор Чемберс, собравшая группу аж в семь (!!!) утра, растянула тонкие губы в своей загадочной усмешке и начала проверять посещаемость по списку, не забывая вставлять ехидные комментарии насчёт того, какая кара постигнет непутёвых прогульщиков ("А мистер Гриффин будет писать работу на тему 'Подражание немецким экспрессионистам в маркетинге' с собственными примерами, вот мы и налюбуемся на современное искусство"). Люси впервые за утро почувствовала, что ей действительно повезло приехать вовремя.
- Так! - преподаватель схлопнула ведомость и поднялась на несколько ступенек повыше, чтобы выделяться среди студентов. - Позвольте представить вам нашего экскурсовода, мисс Далтон. И постарайтесь в этот раз вести себя хотя бы как подростки, а не как детсадовцы.
- Ничего не обещаю, - пробормотала Люси, взяла скейт в руку и шмыгнула мимо Чемберс и мисс Далтон в гардероб, чтобы сдать "спортинвентарь", как его назвала преподаватель. После чего присоединилась к группе и принялась рассматривать произведения искусства, представленные в Галерее.
В основном это были, конечно же, репродукции известных картин и скульптур. Однако мэр Ноусенса со всей ответственностью подошёл к созданию музея. НХГ действительно впечатляла, особенно на фоне остального города, который был, скажем честно, не самым передовым и процветающим населённым пунктом штата. То есть, процветать-то он, может, и процветал. Но ни на что особенное не рассчитывал. Город как город, не большой, не маленький, не новый, не старый, достаточно независимый, со своими школами, вузами, достопримечательностями. Главной из них, конечно, по праву являлась Галерея. Её здание представляло собой большой трёхэтажный дом с покрытыми белым мрамором стенами и колоннами, внешне напоминающий Афинский Акрополь в анфас. Внутри располагались несколько просторных залов, выполненных в разных стилях, в соответствии с произведениями искусства, там представленными. Был, например, Зал Ноусенса - зал местных деятелей искусства - довольно маленький, но уютный, со светлыми деревянными панельными стенами, украшенными резьбой, и тюлевыми шторами. Картины, висящие в рамках, в основном изображали места, хорошо знакомые жителям этого города - Лазурный парк с его скамейками и голубыми фонариками, площадь перед мэрией, где стоял памятник Патрису Дезиле (никто, кроме, видимо, самого мэра, не знал, кто это, но памятник всем нравился), живописный берег реки Аймы, и другие узнаваемые пейзажи. Этот зал был любимым у горожан - по вполне понятным причинам. Были и другие - Зал Лувра, Зал д'Орсэ, Зал Синего Всадника (бывший Зал Моста, в народе - Синий Всадник на Мосту), даже Зал Эрмитажа и Зал Третьякова. Да, в Галерее определённо было на что посмотреть, и одного дня здесь не хватило бы.
Но Чемберс задалась целью провести студентов по всем трём этажам, успев показать основные, по её мнению (а вкус, надо признать, у профессора был хороший), произведения. У молодых людей не было времени даже рты разинуть. Мисс Далтон, очевидно, по настоянию Чемберс, вводила студентов в курс истории зала, говорила пару слов о каждом полотне и давала минут десять позалипать на особенно понравившиеся картины, после чего группа переходила в следующее помещение. Многие серьёзно увлеклись, некоторые даже принялись что-то строчить в блокнотиках, небольшая компания одногруппников начала шёпотом вести культурный дискус; остальные украдкой зевали в кулаки. Люси в каждом зале выбирала парочку тех произведений, что сразу привлекали её внимание, и зависала около них на всё время, отведённое на весь зал. В Зале Тиффани она надолго остановилась перед "Танцующей женщиной" Фердинанда Ходлера, а в Зале Гудзон вообще перебегала от картины к картине и периодически громким шёпотом требовала у Чемберс продлить время посещения. Люси и сама от себя этого не ожидала. Но что поделать, раньше она жила достаточно далеко, да и была маленькой, чтобы оценить всё великолепие искусства.

"В любом случае, понадобится слишком много времени, чтобы описать весь поход нашей группы в НХГ. Да и результат не будет дотягивать до нужного. Столько впечатлений мы получили, что это ну никак не выразить вот так, в словах. Перейдём лучше сразу к эпизоду, где я... Хотела сказать 'здорово облажалась', но правильнее будет так - выставила себя не самой умной студенткой".

В Зале Высшего (как пояснила Чемберс с плохо скрытой иронией, "высшего проявления чего угодно: гениальности или абсурда") студенты имели удовольствие рассматривать самые известные картины мировых художников, гениев искусства. Здесь был небольшой, но прекрасно выполненный макет Сикстинской Капеллы, как бы вывернутой наизнанку, репродукция "Джоконды", даже чертежи кое-каких изобретений средневековых мастеров; была "Вавилонская башня" Брейгеля, "Свобода, ведущая народ" Эжена Делакруа, "Откуда мы пришли? Кто мы? Куда мы идём?" Поля Гогена, и так далее, и так далее... Была и вторая репродукция "Чёрного квадрата" Казимира Малевича. Ещё одна мозолила глаза в Зале Третьякова. Молодые люди, замечая её, втихомолку прикладывались ладонями ко лбу, но мисс Далтон, в прошлый раз пропустившая этот шедевр, в этот раз подвела группу к нему и вкратце рассказала об истории его создания. Студенты, переглядываясь, замечали необычно серьёзное выражение лица профессора Чемберс и изо всех сил таращились на унылый квадрат, пытаясь углядеть там смысл. Многие бросали уже после первой попытки.
Люси Казадеи, чуть не плача от восторга, бродила от "Великого архитектора" к Клоду Моне, оттуда - к Делакруа и Гогену, потом - к Рембрандту и Да Винчи. И только потом присоединилась к толпе одногруппников. Те охотно расступились, так как "Чёрный квадрат" надоел уже всем. Девушка подошла к картине, вдумчиво изучала её около минуты... а затем громко расхохоталась, прервав мисс Далтон и заслужив строгий и чуть ли не шокированный взгляд пожилой смотрительницы. Осознав, что кроме неё больше никто не смеётся, Люси быстро заглушила смех и обвела взглядом лица одногруппников.
"Совсем крыша поехала?" - читалось в их взглядах. - "Ты чего, это же музей. Эй, мы тоже не видим смысла в этой мазне, но сдерживаемся же. Ну держись, Чемберс тебя заставит писать какую-нибудь дрянь на эту тему. Вот бешеная, а".
Было поздно и неуместно объяснять, что это действительно было смешно. Девушка наклонилась к табличке под картиной и одними губами прочитала: "Чёрный квадрат", Казимир Малевич, 1915, Третьяковская галерея, Москва, Россия.
Вот теперь пора была серьёзно задуматься, а не поехала ли у неё и в самом деле крыша. Окружённая гробовым молчанием, Люси медленно выпрямилась, нервно одёрнула на себе белую тунику с чёрными рукавами и красными черепами, рассыпанными по всей белой ткани, взялась за лямки рюкзака и ещё раз вбуравилась взглядом в картину. "Вот тебе, бабушка, и Юрьев день", - подумала она. - "И правда, 'Чёрный квадрат'. Нет, вы думаете, я Чёрного Квадрата Малевича никогда не видела? Да у нас целая лекция в универе на эту тему была! И всё же, вы утверждаете, что это и есть 'Чёрный квадрат'. Кто-то из нас, мисс, пытается нагнать другому".
- Простите, - буркнула Казадеи, обводя светло-серыми глазами размерами с блюдца выжидательно смотрящие на неё лица. Чемберс покачала головой, одногруппники, отмерев, расслабились и начали весело шушукаться. Далтон, прокашлявшись, продолжила с того места, на котором остановилась. Люси смотрела на "Чёрный квадрат". Экскурсовод закончила и перешла к следующей картине. Люси осталась и продолжала тупо елозить взглядом по полотну.
Проблема была в одном.
Это не был "Чёрный квадрат".
Этой картине было бы место в Зале Ноусенса, хотя стиль больше походил на какого-нибудь художника Школы Реки Гудзон. Те же слегка фантастические нотки в падающих лучах солнца, изумительная игра светотени. Это полотно притягивало к себе взгляд и не отпускало. Кто бы его ни нарисовал, он, во-первых, был потрясающим художником, во-вторых, несомненно, бывал в Ноусенсе и много времени провёл в том месте, которое изобразил. Каждая трещинка в коре, каждый сучок - всё было так реально, словно Люси снова сидела под этим дубом. За ним виднелась размытое здание школы и другие деревья. Они не имели никакого значения, и в картине это было передано. Смотря на мазки, сливающиеся в одно целое, девушка чувствовала, как они вылезают из двухмерного пространства в трёхмерное, и...
...и Люси оказывалась буквально через дорогу от своего старого дома. Пять часов вечера, лето, солнце бросает косые оранжевые лучи, причудливо отражающиеся от листвы. Она слышала чириканье воробьёв, облюбовавших нижние ветки, не такие толстые, как верхние, и голоса играющих во дворе школы ребятишек из младших классов. И если обернуться, можно увидеть собственный балкон, наполовину заваленный запчастями для велосипеда. Она слишком хорошо знала это место, чтобы не понять чувств мастера, написавшего его.
Проблема была только в одном.
Это был "Чёрный квадрат", но он не был чёрным квадратом.